Смерть, расставание, горе, горевание. Оборвалась жизнь близкого человека. Зашаталась и ушла из-под ног земля. Потускнели все краски, мир стал серым и холодным. Чужим.
«Нет, не правда, не правда!». И я остаюсь в том, светлом, счастливом пространстве и времени, где горе не случилось. Сознание судорожно цепляется за прошлое, ведь он, дорогой, любимый там. Живой. Настоящая реальность проходит мимо, не замечаемая, не существующая, призрачная, как страшный сон.
Боль и, разорвано, располосовано надвое кровоточащей раной прошлое и будущее. Уже НИКОГДА не будет той жизни, что была вчера, неделю, месяц назад. Она закончилась, прервалась, осталась ДО… Бесцеремонно вторглось, ударило под дых страшной вестью ПОСЛЕ…
Злость и, настоящее врывается, требует внимания, каких-то действий, теребит, настаивает. Нужно как-то приспособляться, привыкать, научаться жить в этой другой, пока еще не желаемой, реальности.
Вплотную подступает осознание бренности и хрупкости человеческой жизни. Страх и, сердце сжимается от щемящего чувства беспомощности и одиночества.
Поделиться бы, надрывая душу, рассказать о своей боли, о тяжести утраты, о смерти. Не принято, слушают, потупив глаза, но не слышат. В ответ… «Держись», «крепись», «слезами не вернешь». Но, ведь душа кричит, стонет, стенает. И рвется страдание наружу воплем, воем. Причитали же в старину на Руси:
«Уж последние минуточки
Ты в своей-то светлой горнице.
Опрощается скоро светла горница,
Унесут тебя за леса темные,
За горы высокие…
Уж дороженька тебе невозвратная».«Смерть — этот хаос и безобразность — преодолевается здесь образностью, красота и поэзия борются с небытием и побеждают. Страшное горе, смерть, небытие смягчаются слезами, в словах причета растворяются и расплескиваются по миру».
В. И. Белов «Очерки о народной эстетике»
Ан, нет, не заголосишь, ушел в прошлое облегчающий горе обычай. Невыносимая, непередаваемая тяжесть утраты прорывается лишь слезами, выплакивается. О слезы, горький лекарь людских душ! В основном женских. За что так сурово наказаны мужчины? Всплакнуть надо, зарыдать во весь голос. Куда там, настоящие мужчины не плачут. Не хватает мужества проявить свою слабость, расплакаться. А так, как ни бег трусцой, ни отжимания в горе не помогают, сокращается мужская жизнь невыплаканной болью. Горе проживается, горюя, слезами горючими выплакивается.
Горевание – это психический процесс? Да! И, нет. Это тяжелый труд, многочисленные попытки выплыть из, захлестнувшей сознание, боли, чтобы не утонуло, не растворилось, сохранилось собственное «Я». Был родной, любимый человек, близкий. Его не стало. В сердце, в душе, где-то внутри образовалась глубокая скважина, наполненная кровавой смесью скорби и тоски.
Еще противоречащая здравому смыслу надежда на чудо. Понимаешь, что умер, и, ждешь, что вот сейчас услышишь знакомую поступь. В соседней комнате раздается телефонный звонок, «Это он!», летишь, а телефон, молча, лежит в кармане. Физически ощущаешь, что он стоит за спиной, чувствуешь запах его шампуня для волос, хочется немедленно обернуться, встретиться с веселым взглядом озорных глаз, но… Болезненным усилием остатков воли, заставляешь себя оставаться на месте.
Сумерки перед наступлением ночи, — так воспринимаешь настоящую реальность. Хочется уйти, соскользнуть в другой мир, где много света и яркие краски, а главное, там не случилась, не произошла трагедия.
«Была я одна перед тобой мертвым, я – перед пустотой. Я могла сколько угодно воскрешать в памяти твой голос, твои жесты, наши беседы, я могла выдумывать настоящее, сочинять воображаемые диалоги, но на самом деле я не должна была ничего ждать от тебя. Ты ушел из мира, ушел навсегда. Какой-то тихий беспощадный голос, который я хорошо знала, твердил мне. «Живи или умирай, но реши, нужно сделать выбор».
Филип Анн «Одно мгновенье»
А жизнь продолжается, движется, спешит вперед… С зубным скрежетом, мучаясь, теряя силы начинаешь, по капле, выдавливать из себя черную, страшную боль утраты. Мучительно медленно, не пытаясь «проскочить», загнать вглубь, подавить, продвигаясь вперед и отступая, изживаешь меланхолию траура.
«У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить».
Анна Ахматова «Реквием»
Не затем, чтобы забыть, предать, вырвать из памяти. В процессе горевания долго и кропотливо происходит творение, творение памяти. Образ родного человека бережно сохраняется в воспоминаниях, но не поглощает уже все мысли и чувства. Остается тихая печаль, освещаемая светлой улыбкой грусти, и, лишь иногда омрачаемая слезами боли.
«Переживание горя, быть может, одно из самых таинственных проявлений душевной жизни. Каким чудесным образом человеку, опустошенному утратой, удастся возродиться и наполнить свой мир смыслом? Как он, уверенный, что навсегда лишился радости и желания жить, сможет восстановить душевное равновесие, ощутить краски и вкус жизни? Как страдание переплавляется в мудрость?»
Василюк Ф. Е. Пережить горе
Горькие утраты данность разумной жизни человека. Хоронить и оплакивать близких, горевать; превозмогать невыносимую боль утраты, продолжая жить – значит быть человеком.